Глава 10 – К НАМ ЕДУТ ОХОТНИКИ
К НАМ ЕДУТ ОХОТНИКИ читать:
Два или три дня проехали мирно. Всех дождь спасал. Такой он был густой, как марлевый занавес в сельском клубе. Поэтому все простоквашинцы – и новые и старые – много спали и много читали. Никаких вылазок на природу и десантов в огород не было. Даже тётя Тамара в руки книгу взяла. Это была военная книга «Жизнь полководца товарища Суворова в армии и в гражданском быту».
Но вот выпал первый снег. Он липкий был, на всех проводах и деревьях повис. Последние листья с деревьев упали, потому что к ним снег прилепился. Всё было белое и чистое.
По первому снегу почтальон Печкин пришёл, вернее, прискользил, телеграмму принёс:
«Встречайте, едем. Охотники-пенсионеры!»
– Наконец-то, – сказала тётя Тамара Семёновна. – Наконец-то я их увижу, моих военных товарищей.
Видно было, что настроение у неё улучшилось, несмотря на погоду. Она даже запела про себя что-то очень лирическое:
Броня крепка и танки наши быстры,
И наши люди мужества полны…
В строю стоят советские танкисты,
Своей великой родины сыны…
А у Матроскина, наоборот, настроение резко испортилось.
– Чёрт их принёс этих военных товарищей! – бурчал он.
Шарик держал нейтралитет.
– Посмотрим на этих охотников, – решил он. – В конце концов, я ведь тоже охотник, хотя и не пенсионер.
Мама подумала: «Пенсионеры-охотники – это так романтично».
«Наверное, они старые! – подумал Печкин. – Еле ходят».
– Наверное, на них можно воду возить! – решил папа.
А Иванов-оглы сказал:
– Вот у нас один случай был военный, связанный с охотой. Завезли к нам собак сторожевых восемь штук. Склад хозяйственный охранять. В нём парашюты хранились, краски всякие, посуда, валенки. И знаете, что было?
– Что? – спросил Печкин.
– Вот что. Расставили мы их по углам объект сторожить.
– Как по углам? – удивился Матроскин. – У вас там что: восемь углов было?
Иванов-оглы оторопел:
– Тамара Семёновна, у нас там что – восемь углов было?
– Они в две смены работали, – объяснила Тамара Семёновна.
– Точно, в две смены по четыре штуки зараз. Собачки сначала были дохлые, – продолжал Иванов, – но мы с товарищем полковником их подкормили. Мы для них еды не жалели. И собачки наши стали здоровые как лошади. Правильно, Тамара Семёновна?
– Правильно, – согласилась тётя Тамара, – очень здоровые собачки стали. Поперёк себя шире.
– И вот, – продолжал Иванов-оглы, – к нам однажды военные охотники приехали. Только не пенсионеры, а настоящие, действующие. Генералы там и гражданские из министерства. И стали они охотиться.
– На кого? – спросил Шарик.
– На кабана, – ответил Иванов-оглы. – У нас в окрестностях кабаны водились. Выследили они этого кабана, напустили на него собак и помчались за ним. Интересно?
– Смотря кому, – сказал папа.
– Вам? – спросил Иванов-оглы. – Вам интересно?
– Нам интересно, – сказал папа.
– И что дальше было? – спросил Шарик.
– А то. Кабан летит, не разбирая дороги. Летит и летит. И прямо на наш склад. Пробил заборчик, потом в стену врезался. А стена-то лёгкая, из алюминиевых листов. Кабан в склад как нож в масло вошёл.
– И что? – подстегнул потрясённый Печкин.
– Стал он по складу носиться и греметь. Тут по его следам собаки и охотники прибежали. И давай лаять.
– А что же ваши собаки? – спросил Шарик.
– Наши собаки хватились, всполошились и стали склад защищать. Они стали здоровыми, а цепи остались прежними, худощавыми. Они враз и лопнули. И наши барбосы как за их собаками погонятся, как начнут охотников с ног сбивать. Вся охота вмиг назад повернула и побежала в гостиницу.
– А что же тётя Тамара? – спросил папа.
– А что тётя Тамара? Она первая поняла, что что-то неладно, схватила ружьё и на охрану склада встала. Потом и мы подоспели. И вдруг…
– Что «и вдруг»? – спросили все.
– Тут кабан наружу вылетает – на клыках у него фонари «летучая мышь», на голове кастрюля, как у фашистов. На ногах валенки. Сзади тормозной парашют. И весь-весь он в краске.
– В какой краске? – спросил дядя Фёдор.
– В зелёной, разумеется, – ответил папа. – Другой краски у военных не бывает.
– А вот бывает, – обиделась тётя Тамара. – У военных все краски есть. Корабли синие, самолёты серебристые, плащ-палатки чёрные. Военные очень романтичные люди. И красивые.
– А голубой цвет у военных бывает? – спросила мама. – Или розовый?
Тётя стала думать. Как ни напрягала мозги, как лоб ни морщила, ничего про эти цвета вспомнить не могла.
Неожиданно в окно постучали. Это были военные пенсионеры, и Иванов-оглы прекратил дозволенные речи.
– А что дальше было? – шёпотом спросил у него Шарик.
– Вечером дорасскажу, – шёпотом ответил оглы.
Военных пенсионеров было пятеро. Правильно предвидели папа и мама. Они были очень романтичные, с ружьями, с патронташами и очень здоровые. На них можно было не только воду, ртуть можно было возить. Они ещё были очень весёлые и добродушные, хотя и пожилые.
Они обнялись с тётей Тамарой, дали дяде Фёдору стреляные гильзы. Иванову-оглы подарили шарф и пошли на почту размещаться. Потому что у дяди Фёдора места уже совсем не было.
По дороге почтальон Печкин спросил:
– А почему вы без собаки? На охоту же с собаками ходят.
– Нам собака ни к чему, – говорят военные пенсионеры. – С нами Никитич приехал. Он лучше любой собаки следы читает. Он нам запросто и кабана и лося обнаружит. Мы его завтра с утра следы читать пустим. К обеду он всех зверей выследит.
– Он тоже военный? – спросил Печкин.
– Нет, он гражданский, из общества охотников. Вон он в кабине машины сидит.
И точно. Там сидел гражданский дядя. Такой сухощавый, весь охотничий, со стальными глазами. Видно, что он очень опытный охотник был. Потому что ружьё у него было самое старое. Да и одежда у него поношенная была, вся в заплатках.
Военные пенсионеры быстро стол накрыли. Выпили водки, закусили варёной картошкой. Печкина угостили. Он им потом весь вечер песни пел про то, как он на почте служил ямщиком. Иванов-оглы тоже хотел на почте остаться, но за ним Шарик прибежал и позвал дальше историю про собачек размером с лошадей и кабана с тормозным парашютом рассказывать.
– Значит, так, – продолжил Иванов. – Кабан с тормозным парашютом выскочил. А на нём ведь кастрюля новая, валенки казённые и фонари на клыках. Это же вернуть надо. Другой бы на нашем месте испугался. Но не товарищ полковник. Она за парашют рукой ухватилась и как на водных лыжах за кабаном поехала.
Все с уважением посмотрели на тётю Тамару.
– А что? – сказала мама. – Мы в детстве на реке жили. И Тамарочка чемпионом по водным лыжам была.
– И не только по водным лыжам, – сказала тётя Тамара, – но и по бегу на коньках. И по математике.
– Да, – подтвердила мама, – вся школа Тамарочкой гордилась!
– А что с кабаном было? – спросил Шарик.
– Вот что, – ответил Иванов-оглы. – Тамара Семёновна за ним ехала, пока с него всё не попадало. А скоро и собачки прибежали. Главный военный так на них ругался. Он говорил: «Надо бы их в чистое поле вывести и к стенке приставить». А что дальше было, я потом расскажу. Нас с Тамарой Семёновной к столу ждут.
– А там и дальше было? – спросил папа.
– Ой, там так много дальше было, закачаешься! – ответил оглы. Тамару Семёновну наградили значком «Спасибо» первой степени. Я потом, вечером дорасскажу.
Они с Тамарой Семёновной ушли на почту к Печкину с военными пенсионерами праздновать. А дядя Фёдор с Шариком и Матроскиным совещание устроили.
– Хоть наш кабан и противный, – говорит Шарик, – а мне всё равно не хочется, чтобы его стреляли.
– А я, – говорит Матроскин, – не хочу, чтобы и лося подбили. Давайте меры принимать.
– Меры, значит, будут такими, – говорит дядя Фёдор. – Ты, Шарик, с утра побежишь кабана предупреждать, чтобы в леса уходил подальше. Туда, к Троицкому. Ясно?
– Ясно, – говорит Шарик.
– И чтоб там лежал тише воды, ниже травы. Пока охотники не уедут.
– Понял, – слушается Шарик.
– Потом ты к Матроскину вернёшься, – продолжает дядя Фёдор. Раненько утром вы сядете верхом на Гаврюшу и такую путаницу из следов сделаете, чтобы у их Никитича глаза на лоб повылазили.
– Я на Гаврюшу сесть не могу, – возражает Матроскин. – Он как бешеный носится. Я на Мурку сяду. Мы с ней душа в душу живём. Пусть Шарик на Гаврюшу усаживается. Они спелись.
– Хорошо, – соглашается дядя Фёдор. – Ты на Мурку садись, а Шарик на Гаврюшу, пусть как бешеный носится. Охотники и подумают, что здесь целое стадо лосей прошло. Ясно тебе?
– Чего ж тут неясного, – отвечает Матроскин.
– С собой вы возьмите все ботинки, какие в доме найдутся. И все кеды и калоши.
– Это зачем ещё?! – удивляется Матроскин.
– Вот зачем. Вы Мурку и Гаврюшу в глубину леса заведёте. Они по первому снегу следы «лосевые» оставят. В лесу вы их остановите и на ноги им кроссовки привяжете и другую обувь. Дальше они в кроссовках пойдут. Следопыт увидит, что в лес следы лосевые пришли, а из леса не выходят. Значит, лоси остались в лесу спать. Они этот лес окружат и будут пустой лес до ночи караулить. К ночи они намёрзнутся и ни с чем уедут. И наши лоси целы останутся.
Этот план коту и Шарику очень понравился. Так они и решили с утра действовать.
…Мама и папа в это время на сеновале мёрзли. Мама говорит:
– Ты знаешь, Дима, я как-то себе жизнь в Простоквашине по-другому представляла. Я теперь поняла, что мне на работе больше нравится. Я там душой отдыхаю, когда мы товар в нашем магазине по прилавкам раскладываем.
– Да и я, – отвечает папа, – больше люблю в нашем гараже тормозные колодки менять, чем здесь на этой холодрыге педагогикой заниматься.
– Давай удерём, – предлагает мама. – Ребёнок наш в хороших руках останется. Тамара за ним приглядит.
– Если он от неё не скроется, – соглашается папа.
– Ну а если скроется, – говорит мама, – он всё равно не пропадёт. У него такой кот есть, до которого тебе расти и расти. Он всё умеет: и температуру мерить, и кашу варить. Если такой кот есть, – пошутила мама, – никакого мужа не надо.
– Что верно, то верно, – согласился папа. – Был бы у меня такой кот, я бы, может, и не женился никогда.
К этому времени фонарь во дворе замерцал. Так здорово колпачок белого света над снегом двигался. И в него то одна нога входила, то другая. Это Иванов-оглы вернулся дальше историю про охотничий случай рассказывать. Все вокруг него собрались. И Шарик, и Матроскин, и дядя Фёдор. И папа с мамой с сеновала подтянулись.
– Ну и что дальше там было с собачками? – спросил папа.
– Вот что. Через два месяца одна собачка, самая шустрая, четырёх щенят родила. А кто её просил? Ей склад охранять надо, а она со щенятами. Мы и решили щенят у неё отнять и под окотившуюся козу подложить. У козы молока много – выкормит.
– А нельзя разве было щенят раздать населению? – спросил папа.
– Конечно, нельзя, – ответил оглы, – это же государственное имущество. Так можно и танки раздать.
– И что коза, выкормила? – спросил Матроскин.
– Ещё как! Такие собачки получились – загляденье. Крепкие, активные! Пришла пора их на службу ставить.
– В армию призывать, – сказал папа.
– Не надо их призывать, – объяснил Иванов-оглы. – Они и так в армии. Мы с товарищем полковником вызвали инструктора-дрессировщика. Приехал специалист с помощником, стал их к сторожевой службе готовить. День готовит, два готовит, потом приходит весь в слезах. «Уберите от меня этих собак! – говорит. – Это служебный брак». Мы спрашиваем: «Почему брак». Он говорит: «Смотрите».
Иванов-оглы рванул стакан воды от волненья и продолжил:
– Вывел он собак на площадку и говорит: «Сидеть!» Они сели. Он говорит: «Голос». Они все как заблеют: «Ме-е-е-е-е!» Он им показал: «Гав! Гав! Гав!» Они ему: «Ме-ме-ме!» Он им опять намекает: «Гав! Гав!» Они ему опять: «Me! Me!» Он вывел им помощника и велит: «Взять!» Они как бросятся на помощника и давай его бодать. Он аж зелёный от злости стал. «Всё, – говорит, – списывайте их к чёртовой матери! Это не собаки, это козлы глупые! Вы бы их ещё в курятник поместили, чтобы они у вас кукарекали по утрам!» Плюнул он на землю и уехал. А что дальше было, я вам потом расскажу.
– А там и дальше было? – теперь уже удивилась мама. – Какая-то тысяча и одна ночь.
– Было-было, – ответил оглы. – Это долгая история. Мы с товарищем полковником не привыкли отступать в хозяйственных вопросах. Мы этих собачек к делу приспособили, и ещё как!
Он ушёл на почту ночевать, и все заснули.
Вам понравилось? Поделитесь с друзьями!
<<Предыдущая Следующая>>Другие сказки Успенского: